Академия вампиров

Мы с Лиссой стали лучшими подругами еще в детском саду, когда воспитательница посадила нас вместе на уроках письма. Заставлять пятилетних детей выводить «Василиса Драгомир» и «Розмари Хэзевей» — это было за гранью жестокости, и мы — или, точнее, я — реагировали соответственно. Я бросила в воспитательницу книгой и обозвала ее фашисткой. Я понятия не имела, что это слово означает, но умения попадать в движущуюся цель мне уже тогда было не занимать. С тех пор мы с Лиссой неразлучны.

Почему все безвредные люди такие занудные? Может, это входит в понятие безопасности?

На том свете очутиться легко, а вот выбраться назад будет невозможно.

Какая-то часть тебя всегда будет помнить эти объятия, поцелуй смерти, всегда будет цепляться за жизнь и все, что она может дать.

У нас с Богом пожизненный договор — я верю в Него едва-едва, пока Он дает мне высыпаться по воскресеньям.

Вся его бравада исчезла. Одно дело — хорохориться в обычной ситуации, и совсем другое, когда тебя держит за шкирку по-настоящему крутой, по-настоящему высоченный и по-настоящему взбешенный русский парень!

Похоронить любовь в душе - все равно что сдерживать гнев. Она просто пожирает тебя изнутри, доводя до сумасшествия.

Или может, вы собираетесь вышвырнуть меня отсюда, чтобы я стала "кровавой шлюхой"? Только попробуйте, и к концу этого дня нас обеих тут не будет.

— Может, хватит, Дмитрий? Я, конечно, понимаю, что сейчас это хит в Восточной Европе, но неужели нельзя послушать что-нибудь, записанное ещё не до моего рождения?
— Какая тебе разница? Слушаю-то я, а ты будешь бегать снаружи.

— Видел это платье?
— Видел.
— Тебе понравилось?
Он не ответил, я решила воспринять это как «да».
— Моя репутация окажется под угрозой, если я надену его на танцы?
— Вся школа окажется под угрозой, — ответил он еле слышно.

На мгновение мне захотелось просто жить нормальной жизнью и иметь нормальную лучшую подругу. Однако я тут же выбросила эти мысли из головы. На самом деле никого вообще нельзя считать нормальным.

Ирония состоит в том, что дампиры пользуются здесь огромным успехом, в то время как в человеческом мире гораздо более популярны моройские девушки, сильно смахивающие на худющие сверхмодные модели. Большинству человеческих женщин в жизни не достигнуть такой «идеальной» худобы, равно как и моройским женщинам никогда не выглядеть как я. Все желают того, что им недоступно.

Класс внимал ей с благоговейным ужасом. Рты открыты. Глаза вытаращены. Ни звука.

Как это ты не знаешь, где находится сердце? В особенности, учитывая, сколько ты их разбила?

Я бросила на него такой же яростный взгляд, что и на Дмитрия. На этот раз он сработал. Мейсон побледнел.
— Беликов отвратительный, злобный человек, и его нужно бросить в яму с бешеными гадюками за то ужасное оскорбление, которое он нанес тебе сегодня.
— Спасибо.

— Могут ли гадюки быть бешеными?
— Не вижу причин, почему бы и нет. Все могут, так мне кажется. Хотя… канадские гуси могут быть хуже гадюк.
— Канадские гуси смертоноснее гадюк?
— Ты когда-нибудь пробовала кормить этих маленьких поганцев? Они жуть какие злые. Если бросить тебя гадюкам, ты умрешь быстро. Но гуси? Это может затянуться иа несколько дней. Гораздо мучительнее.

Я всегда считала Мейсона симпатичным, но с этим серьезным, жаждущим выражением в глазах он впервые показался мне по-настоящему сексуальным.
— Ох, вы только гляньте! Роза, потерявшая дар речи. Эшфорд — Хэзевей, один-ноль.

Тридцать секунд спустя я стучалась к Лиссе с такой силой, что просто чудо, как мой кулак не проломил дверь. Она медленно открыла ее и выглянула наружу.
— Ты одна? Я думала, здесь целая армия…

— Думаю, она не рассчитала свой удар, вряд ли она сделала это сознательно.
— Ну, она разговаривала со мной. От этого любой может выйти из себя.

— Вскоре у меня свидание с Кристианом.
— Класс! Чем он заслужил это? Спас сирот из горящего здания? Если так, возникает желание выяснить, не сам ли он поджег его.

Кристиан целовал ее, и — класс! — вот это был поцелуй. На этот раз он не дурачился. Поцелуи такого рода нельзя видеть детям. Черт, такие поцелуи вообще никому нельзя видеть и тем более сопереживать через духовную связь.

— Неправда. Церковь внизу, а здесь просто хранилище. Бог не против..

— Пара семей здесь, пара там. Или город с большой популяцией мороев. Однако они по-прежнему децентрализованы. Их стражи, их магия не объединены в общий фонд. Если бы мы могли скопировать эту модель, — он широко раскинул руки, — никаких неприятностей со стригоями у нас больше не было бы.
— И морои больше не взаимодействовали бы с внешним миром. Ну до тех пор, пока люди не обнаружат, что в дикой местности вырастают тайные вампирские города. Тогда взаимодействия будет хоть отбавляй.

— Так. Кажется, наша Василиса поставила моего папу на место.
— Твоего… — Я оглянулась на группу, которую только что оставила. Серебряный все еще стоял там, взволнованно жестикулируя. — Этот мужик твой папа?
— Так мама говорит

— Юные девушки? Юные девушки? Конечно. Юные и одновременно старые. Они мало что видели в жизни и тем не менее видели слишком много. Одна помечена жизнью, другая — смертью… и это о них ты беспокоишься? Беспокойся о себе, дампир. Беспокойся о себе, беспокойся обо мне. Мы — те, кто действительно молод.

— Никогда больше так не делай!
— А ты не отвечай на мои поцелуи!

- Знаешь, чем ты можешь реально помочь?
- Ммм?
- Если выключишь эту дерьмовую музыку и поставишь что-нибудь, появившееся после падения Берлинской стены.

— Назови свое имя.
— Вы знаете мое имя.
— Я хочу, чтобы ты произнесла его.
— Роза. Роза Хэзевей.
— Ты помнишь, когда твой день рождения?
— Конечно. Почему вы задаете такие тупые вопросы? Вы потеряли мою историю болезни?

— Если ты научишь меня ругаться по-русски, я, может, по-новому оценю твой язык.
— Ты и так ругаешься слишком много.
— Просто я так само выражаюсь.
— Ох, Роза... Уж как ты выражаешь себя, так, по-моему, никто не умеет.

— Роза водится только с парнями и психопатами.
— Ну, — поскольку я и психопат, и парень, это объясняет, почему мы такие добрые друзья.

О Боже, мужчины повсюду!

Они получали удовольствие от того, что игнорировали меня, а я от процесса игнора.

Я не услышала его приближения. Вот тебе и ниндзя.

Я проверяла охрану спального корпуса. Увы, не на высоте.

Я изо всех сил старалась не думать о том, что недавно узнала об Анне, — от одного упоминания об этом все страхи ожили снова. Безумие. Самоубийство.

Единственный дар, которого я страстно желала, — свободу, и делать выбор по своему усмотрению, и любить, кого хочу.

— Что произошло в таком случае? Ты пинаешь все камни на своем пути и выглядишь так, словно готова врезать первому, кто подвернется под руку.

— Знаешь что, Кристиан? Я просто счастлива охранять тебя.
— Если ты сравниваешь меня с Зеклосом, я не воспринимаю это как комплимент.

— Не волнуйся, маленькая дампирка. Может, тебя и окружает тьма, но для меня ты всегда сияешь, словно солнечный свет.

У тебя терпение святой.

— Жду не дождусь, когда это шоу начнется. Нам с тобой предстоит много забавного, Роза. Выбирать занавески, укладывать друг другу волосы, рассказывать истории о призраках…
— Оставляю вас наедине еще на несколько последних минут.

— Если бы я не был лучше знаком с ситуацией, то сказал бы, что ты только что защитила честь Кристиана. Разве он не шило в заднице?
— Ага. Он такой. Однако на ближайшие шесть недель он мое шило в заднице.

Не думай, что наша связь помешает вам быть вместе, — сказала я, понимая, что это беспокоит его. — Ты нравишься ей… — Я не смогла заставить себя произнести слово «любит». — В ее сердце тебе отведено совершенно особое место.

— Это не просто слова. Такое чувство, что мы вот-вот начнем обниматься и придумывать друг другу миленькие такие уменьшительные имена.
— У меня уже есть для тебя уменьшительное имя, но, боюсь, я схлопочу неприятности, если произнесу его в классе.

— Знаешь что, Кристиан? Я просто счастлива охранять тебя.
— Если ты сравниваешь меня с Зеклосом, я не воспринимаю это как комплимент.

— Роза — красный цвет.
Нет, не синий, нет.
Как колючка остра.
И в сражении быстра.
— Как может колючка участвовать в сражении?
— Искусство не обязательно должно иметь смысл, маленькая дампирка. Кроме того, предполагается, что я безумен, верно?
— Я видела тебя и в более безумном состоянии.
— Ну, я буду работать над этим.

Не знаю. Такое впечатление, будто школа в плену правил и установок, не имеющих ничего общего с реальной жизнью.

— А Брет у нас кто?
— Озера.
Я не врубилась.
— Озера?

С Розой, да еще вооруженной, нам не о чем беспокоиться. Морои могут отдыхать.

Нигде не бывает безопасно.

Любая книга — способ бегства.

— Почему ты так на меня смотришь? — с легкой улыбкой спросила Лисса.
Я не могла рассказать ей, что только что видела человека, которого она опасалась больше всех на свете. Не могла рассказать ей, что, пока она жила своей жизнью, я, держась в тени, прикрывала ей спину — как делала всегда.
Вместо этого я улыбнулась в ответ.
— Просто платье очень красивое.

— Используй ко мне принуждение.
— Что?
Адриан был в шоке — редкая для него ситуация.

— Используй принуждение, пробуди желание поцеловать тебя… но сначала пообещай, что на самом деле никакого поцелуя не будет.
— Это очень странно — а когда я говорю про что-то «странно», ты знаешь, это серьезно.
— Пожалуйста.

— Хммм, — сказала я.
— Хммм? — спросил Адриан, удивленно разглядывая меня.
— Хммм….

— Он запросто может ухлестывать за вами обеими.
— Ты что, выступаешь в роли моего старшего брата?

— На самом деле я не произносила слово «обещание», — заметила я.
Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
— Ты права. Я буду скучать по тебе, маленькая дампирка. Береги себя. Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать. Я буду ждать тебя.

Тот, кто слишком жаждет сражаться с не-мертвыми, может оказаться среди них.

Она — сила, с которой нельзя не считаться. Откуда, по-твоему, ты получила свою?

— Не смей использовать принуждение ко мне! Ты — моя подруга. Друзья не воздействуют друг на друга с помощью силы.

Дело не в тебе, можешь ты это понять? На этот раз дело во мне. Не в тебе. Всю мою жизнь, Лисса… Всю мою жизнь было одно и то же. «Они на первом месте». Моя жизнь была посвящена тебе, я училась быть твоей тенью, но знаешь что? Теперь я хочу быть на первом месте. В виде исключения мне необходимо заняться собой. Я никогда не считалась с собственными желаниями. Мы с Дмитрием оба поступали так, и посмотри, что произошло. Он ушел. Я никогда больше не буду с ним. И теперь у меня долг перед ним — сделать это. Прости, если огорчаю тебя, но таков мой выбор!.

— Ты любишь его больше, чем меня, — произнесла она слабеньким, каким-то детским голоском.

И я пошла, имея перед собой единственную цель — убить человека, которого любила.

Я зашагала к воротам, оставив ее плачущей. Часть моей души умерла, когда Дмитрий пропал. Сейчас, повернувшись к ней спиной, я почувствовала, как умирает еще одна часть моей души. Скоро внутри не останется ничего.

Дурацкий свекольный суп!

Никто никогда прежде не называл меня чудовищем, разве что когда я поливала кетчупом тако.

Какого черта я разыгрываю тут адвоката дьявола?!

Если уж умирать — то с музыкой, в стиле Розы.

— Я всегда буду любить тебя.
— Именно это должен был сказать я... — задыхаясь, произнес он.

— Почему ты оказалась здесь?
— Потому что ты ударил меня по голове и притащил сюда.

О господи! Я дочь Змея. Змея младшая. Змейка. Или даже Змееныш.

— Станет когда-нибудь легче?
— Да. Но ты никогда уже не будешь прежней.

Если я смогла ударить человека, то могу все.

К моему удивлению, он мягко приподнял мою голову, взяв за подбородок, и посмотрел в глаза, не давая отвести взгляд.
— Что тебе нужно?
Мы замерли, глядя друг на друга. Какая же я эгоистка! Готова рискнуть жизнью и репутацией друзей, которых люблю. Если бы Кристиан не был в ссоре с Лиссой, я попросила бы о помощи его. Однако теперь Эдди — все, что у меня осталось.

— Это незаконное дело. Фактически преступление на грани государственной измены.

Ты мне нравишься грешницей.

— А вы знаете, что на вашей кровати сидит Виктор Дашков?
— Ага. Это и для нас своего рода шок.

— Как ангел мститель пришедший, чтобы принести правосудие с небес.
— Забавно, это как раз та причина по которой я здесь.
— Ангелы падают, Роза.

Я преподам им несколько уроков правильного нанесения боевых ударов — и начну с удара по лицу Кристиану.

Я была абсолютно уверена, что, по крайней мере, сейчас, в таком юном возрасте, ребенка не хочу. С Дмитрием беспокоиться было не о чем, поскольку мужчины-дампиры бесплодны. Но с Адрианом? Это была проблема, а еще одну порождал тот факт, что, хотя венерические заболевания редкость среди представителей обеих наших рас, я не первая девушка, с которой был Адриан. И не вторая. И не третья...

Раньше я считал, что из вас двоих Беликов варвар, но на самом деле это ты. Настоящий зверь без тормозов, движимый одним стремлением - сражаться и убивать.

Никогда не отдаешь себе отчета в том, сколько людей любят тебя, пока все они не соберутся вместе.

Ну в конце концов ты получила лицензию на убийство. Давно пора.

Он не имеет права угрожать моему бойфренду. Мне восемнадцать, я взрослый человек и сама могу угрожать своим бойфрендам.

Выпускникам школы имело смысл посетить главное управление стражей, но только сейчас до меня дошло, что приезд сюда в разгар лета преследовал и другую цель. Власти хотели, чтобы, увидев все это, новоиспеченные стражи почувствовали свою сопричастность к тому великолепию, за которое сражались. Глядя в лица недавних новичков, я понимала, что эта тактика приносит успех. Большинство их впервые оказались при дворе.

У меня создалось впечатление, будто всем здесь осточертела их работа — и нетрудно понять почему. Служащие ведь тоже проводят все свои дни в этой тюрьме, помня при этом, что за стенами ее расстилается широкий мир. Их можно пожалеть.

Выражение огорчения на его лице выглядело почти комически. Набеги, стрельба, преступники... все нипочем. Лишиться пыльника? Серьезная проблема.

Твои волосы были красивы тоже. Все в тебе. Ты была удивительной когда мы впервые встретились, и как-то необъяснимо притягивала. Ты всегда была полна чистой, неукротимой энергией, и теперь ты контролируешь её. Ты самая удивительная женщина из всех, что я встречал, и я рад, что именно ты - вся любовь моей жизни. Я сожалею, что потерял это... Ты сама сказала, что Адриан делает тебя счастливой. Ты сказала, что любишь его. И я сказал тебе — я не собираюсь уводить девушку у другого мужчины. Ты говорила про честь? Так вот она, в чистом виде.

— Удирай! Если ускользнешь сейчас, может, они и не заметят. Возвращайся в Сибирь.
— Уверен, Эйб уж точно заметит.

— Я не принадлежу никому. Я сама делаю выбор.
— И ты с Адрианом.
— Но предназначена для тебя.

— Не. Вовремя. Как. Всегда.
— Ха! Вот, значит, как ты намерена решить свою семейную проблему. Куча маленьких Драгомиров. Хорошая идея.
— Именно. Ты помешал осуществлению официального задания Совета.

Борьба — это легко. Важно то почему мы боремся.

Иногда разговаривать с тобой все равно что с самой собой: чертовски раздражает.

Ах, дочь моя! Восемнадцать, и уже обвиняешься в убийстве, помогала преступникам. Да у тебя на счету больше смертей, чем у большинства стражей за всю жизнь. Мне есть за что гордиться тобой.

— Теперь ты — свободная женщина. И даже больше того — героиня. Эйб хвастается, что всё это его рук дело.
— Ясное дело, хвастается. Скоро, наверное, предъявит мне счёт.

— Она права и еще в отношении кое-чего.
— И что это?
— Я по-прежнему люблю тебя.
— С… каких пор?
— С… Всегда.

Что такое любовь на самом деле? Цветы, шоколад и поэзия? Или что-то совсем другое? Может, это способность закончить шутку другого человека? Или абсолютная уверенность, что есть кто-то, кто всегда прикроет твою спину? Или такое чуткое понимание другого, что ты мгновенно осознаешь, почему он делает то, что делает, и разделяешь его убеждения?

— Какого черта? Что, наш дерзкий побег спонсирует фирма «Хонда»?

Виктор излагал все это в такой точной, жесткой манере, как будто зачитывал по книге. Он что, помнит все законы? Хотя, если собираешься сделать карьеру нарушителя законов, может, и следует внимательно изучить их.

Убийцы всегда не похожи на убийц. Вот почему это сходит им с рук.

— Ребята, он разозлился, — сказал Адриан.
 — И ты осуждаешь его? — спросил Кристиан. — Он только что утратил членство в клубе зловещих тайных лидеров. Его блестящий план развалился, а дочь пропала, и это в то время, когда он считал, что она в безопасности.

Испытывай чувство вины. Печалься из-за того, что случилось. Но двигайся вперед. Не позволяй этим чувствам уничтожить себя. Прости себя.

Секс - изумительная вещь, но не магическое лекарство от всего на свете.

— Телохранитель-морой?
— Не такое уж необычное дело для тех, кто не может получить стража, — объяснил Майкл. — Взять хотя бы Эйба Мазура. У него есть собственная армия.
— На мой взгляд, это скорее мафия.

— Так почему ты здесь? Знаю, это не просто отцовский визит. Ты никогда ничего не делаешь просто так.
— Конечно. Зачем делать что-то просто так?

— Значит, вот как ты думаешь обо мне? Что я бездельник? Слабак?
— Нет. Я думаю, ты удивительный. И сильный. Но не думаю, что ты осознаешь это и сумеешь использовать.