Ды́шло — одиночная оглобля в нерусской, парной упряжи, заменяющая оглобли. Дышло — основной поворотный механизм, оно поворачивает передок и направляет за собою всю повозку.
Дышло в афоризмах и коротких цитатах
Сутяга рад: он убеждён,
Что с дышлом схож любой закон...
...в каждой корчме можно нанять пару кляч в бричке с дышлом, и какой-нибудь Шлёмка довезёт вас и на бал и с балу.[1]
— Александр Вельтман, «Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея», 1848
Первый крикнул от ужаса, а вторые стали кричать благим матом ― дышло коляски их в самом начале ската, выскочив из гнезда своего, уничтожило расстояние, обыкновенно находящееся между вагою экипажа и лошадьми, отчего вся четверня принялась бить с ожесточением.[2]
— Василий Вонлярлярский, «Большая барыня», 1852
Вот вам поездка по России!.. <...> ломая одно дышло за другим на косогорах ― тащитесь вы, бедные грешники...[3]
— Евгений Марков, «Очерки Крыма (Картины крымской жизни, природы и истории)», 1872
Венера перешла уже выше сучка, колесница Медведицы с своим дышлом была уже вся видна на тёмно-синем небе, но он всё ещё ждал.
...у Фрейда можно узнать, что думает тот, кому наяву или во сне чудятся башня, дубина, телеграфный столб, полено, передок телеги с дышлом, кол и так далее...
Дышло было изогнутым, к нему крепилось ярмо, рассчитанное на двух лошадей (их костяки также обнаружены в захоронениях). Ось соединялась с дышлом оригинальным способом – с помощью брусьев-держателей, помещенных снаружи по сторонам кузова.[8]
— Людмила Авилова, «История дорог и наземного транспорта по данным археологии», 2014
Дышло в публицистике и документальной прозе
Ежели летом навоз возить, то надобно иметь особливые навозные телеги, чтоб можно было впрячь двух лошадей, а дышло б и вертлюг свободно оборачивались.[9]
Вот вам поездка по России!.. То на волах, то на руках ямщиков и обозных, то колесами, то санями, откапываясь от снега, утопая в зажорах, сбивая подреза на камнях, ломая одно дышло за другим на косогорах ― тащитесь вы, бедные грешники, осужденные вместо путешествия, на домашнюю поездку.[3]
— Евгений Марков, «Очерки Крыма (Картины крымской жизни, природы и истории)», 1872
...беда, коли ямщик ваш хохол, и вы попали в петлю, в одну из тех петель, которых давно уже перестал пугаться наш брат проезжий, знакомясь с ними ежедневно, то есть колесо разлетится в степи, дышло пополам, лопнет ось, завязнет по брюхо в сугробе и т. п. маленькие случайности вояжа. Хохол оробеет и растеряется без остатка и предоставит вас против своего желания вашей собственной изобретательности.[3]
— Евгений Марков, «Очерки Крыма (Картины крымской жизни, природы и истории)», 1872
Впрочем, есть и у нас такие страны, где золотая для хлеба земля ― чернозём ― лежит так плотно и глубоко, что поднимать нужно не лошадьми, а волами. Косулей ее не вспахать, надо плуг; в плуг впрягают три-четыре пары сильных волов. Вшестером очень часто тянут они самое тяжелое и самое надежное земледельческое орудие ― плуг: он подымает отрезанный пласт земли и переворачивает его. Вместо оглобель у него вальки с постромками; дышло длиннее и больше, на дышле нож. Плуг берет и широкие и узкие борозды; надрезывая пласт отвесно, подрезывает его снизу ровно и оставляет за собою чистою борозду.[10]
— Сергей Максимов, «Куль хлеба и его похождения», 1873
Сталин исключительно скромен. Быть в фокусе внимания всего мира; мыслить историческими масштабами и вместе с тем помнить и заботиться о сталеварах, летчиках, доярках, ученых, школьниках и т. д.; изучать производственные процессы, военное дело, кораблестроение, архитектуру, философию, читать рукописи молодых авторов; вмешиваться в диалектику событий, чтобы поворачивать неуклюжее дышло истории в сторону, куда ему и надлежит двигаться; быть в курсе всего, знать, что завтра будет думать Чемберлен и о чём сегодня упрямо думает финский крестьянин, косясь исподлобья на барскую мызу, — всё это не легкая задача.
В музее Метрополитен (США) хранится бронзовая модель боевой колесницы из Восточной Анатолии, запряженная парой быков и датируемая рубежом III – II тыс. до н. э. Повозка 4-колёсная, колеса сплошные, корпус устроен из брусьев, передняя стенка значительно выше и массивнее других. Дышло имеет раздвоенный задний конец, к переднему прикреплено ярмо, привязанное к рогам быков. Они управляются вожжами с помощью колец, продетых в нос животному.[8]
— Людмила Авилова, «История дорог и наземного транспорта по данным археологии», 2014
Впереди на платформе было устроено специальное место для возницы с перилами по краям, задняя часть повозки предназначалась для груза. Дышло изготовляли из раздвоенного древесного ствола, его развилка крепилась к бортам кузова, что делало повозку маломаневренной при поворотах. К переднему концу крепилось ярмо для пары быков. Кузов и колеса повозки иногда сохраняют следы красной и черной раскраски.[8]
— Людмила Авилова, «История дорог и наземного транспорта по данным археологии», 2014
Замечательной находкой стало открытие могильника Синташта на Южном Урале. Здесь в погребальных камерах под курганами были обнаружены боевые колесницы сложной конструкции. Они имели два колеса с 8 – 10 деревянными спицами и квадратный в плане дощатый кузов размером в среднем 1,2×0,9 м, открытый сзади. Дышло было изогнутым, к нему крепилось ярмо, рассчитанное на двух лошадей (их костяки также обнаружены в захоронениях). Ось соединялась с дышлом оригинальным способом – с помощью брусьев-держателей, помещенных снаружи по сторонам кузова. Небольшие размеры (ширина колеи 1,2 м), легкость и мобильность делали эти колесницы превосходным транспортным средством военного назначения, позволявшее племенам ариев быстро преодолевать огромные расстояния в полосе евразийских степей и лесостепей.[8]
— Людмила Авилова, «История дорог и наземного транспорта по данным археологии», 2014
Дышло в мемуарах, письмах и дневниковой прозе
Насилу могли оставить Кострому, ибо намерялись выехать из оной в VII часов, а выехали уже перед полуднем по причине, что обывательские лошади в карете ходить непривычны, да притом как у мужиков тут пашен нет, а упражняют в других промыслах, то лошади у них летом без всякого употребления и потому как скоро хотели вывозить карету из двора, то они так вдруг сильно дернули, что дышло пополам об вората сломали и мы принуждены были ожидать до одинатцатаго часу, пока новое не приделали.[11]
— Николай Озерецковский, Дневник, 16 июля 1782, суббота
Дышло в художественной литературе
Город ― не столица обширного размера, и потому экипажи ― лишняя вещь; можно, не уставая, ходить из конца в конец пешком; по сторонам улиц грязь не так глубока, и всегда есть, вместо тротуара, пробитая тропинка; но если вы ― смелый кавалерист, то можете оседлать какого-нибудь жида и переехать на нем чрез топь. Впрочем, в каждой корчме можно нанять пару кляч в бричке с дышлом, и какой-нибудь Шлёмка довезёт вас и на бал и с балу. Жидовское местечко ― удивительная вещь: это шайка...[1]
— Александр Вельтман, «Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея», 1848
― Да вот изволите, сударь, сами взглянуть! ― Тимошка собрал вожжи в левую руку и правою указал на переднюю ось.
― Ну что же? я ничего такого не вижу, ось как ось, ― заметил штаб-ротмистр.
― И сам я вижу, что ось как ось, а вот дышло-то, полно, здорово ли, чего бы, кажется, вилять ему во все стороны, ― ишь как бросает!
И действительно, померанцевый экипаж, знакомый Тимошке, на каждом шагу выскакивал из колей и заднею частью своей делал такие странные движения, что, будь он совершенно без дышла, ход его не мог быть неправильнее.[2]
— Василий Вонлярлярский, «Большая барыня», 1852
...вдруг дорога эта, свернув вправо, стала спускаться в ров, а с тем вместе и впереди катившаяся коляска начала покачиваться в обе стороны так сильно, что вальки ее били пристяжных по ногам.
― Так и есть, что дышло-то треснуло! э! вовсе переломилось! ― воскликнул Тимошка, приостанавливая коренную.
― Что ж тут делать? ― спросил барин.
― А что делать? делать нечего, ― равнодушно отвечал кучер, ― на этой круче хоть чёрта положи под колеса, не остановить...[2]
— Василий Вонлярлярский, «Большая барыня», 1852
...воззрение на вышеописанный ландшафт одинаково подействовало как на штаб-ротмистра, так и на сидевших внутри померанца. Первый крикнул от ужаса, а вторые стали кричать благим матом ― дышло коляски их в самом начале ската, выскочив из гнезда своего, уничтожило расстояние, обыкновенно находящееся между вагою экипажа и лошадьми, отчего вся четверня принялась бить с ожесточением.[2]
— Василий Вонлярлярский, «Большая барыня», 1852
― Ну, батюшка, славное вы дело сделали, сударь, да вознаградит вас бог за такое мужество, ― проговорил толстый господин, протягивая руку свою штаб-ротмистру, ― позвольте теперь узнать, кому я обязан спасением сестры и племянницы, ― прибавил тот же господин, указывая на бледную девушку, говорившую также что-то не совсем понятное.
― Помилуйте, стоит ли? ― отвечал Петр Авдеевич, продолжая искать своего лацкана.
― Кучер свинья, его дело было заметить, что дышло надломано, ему поддать хорошенько… ― Но ваш поступок так благороден…
― Я случайно съехался с ними и давно постичь не мог, отчего коляска шныряет то вправо, то влево, а вышло на поверку, что дышло действительно переломлено, ― поддать бы кучеру не мешало-с, право…[2]
— Василий Вонлярлярский, «Большая барыня», 1852
Ясная серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у себя Левин ловил и терял звёзды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать: но Левин решил подождать ещё, пока видная ему ниже сучка берёзы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звёзды Медведицы. Венера перешла уже выше сучка, колесница Медведицы с своим дышлом была уже вся видна на тёмно-синем небе, но он всё ещё ждал.
День в городе автомобилистов входил в программу воспитания каждого ребёнка, поэтому в то воскресенье отец с сыном медленно шли по большому зданию. Они уже видели мастодонта, бизона, птеродактиля, постояли перед витриной, где находился вигвам с типичной индейской семьей. Наконец подошли к большому автомобилю на четырёх колесах, но без дышла, чтобы запрягать лошадь или вола.
— Такой колхозник-вредитель есть среди вас. Вот он! — Давыдов указал на Атаманчукова, присевшего на дышло арбы. — Бригада в сборе. Ставлю вопрос на голосование: кто за то, чтобы вредителя и лодыря Атаманчукова выгнать?[12]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга первая), 1932
— А, мать вашу сучью, дышлом крещённую... — гремело ему вслед.
От ядовитых испарений, которые непрерывно извергало коммуникационным отверстием двуногое, у ПВГДРКа перехватило дыхание.
До сих пор сюрпризы прогресса обрушивались на человечество, как заряд дроби — на зайца в поле — без предупреждения и подготовки. Господа Бенц и Даймлер отпилили дышло у конной брички, запихнули в неё бензиновый мотор, и никто не позаботился оценить последствия этого шага.
...только тогда мы осмелились войти, и не было нужды брать приступом обветшалые крепостные стены, к чему призывали одни, самые смелые, или таранить дышлами воловьих упряжек парадный вход, как предлагали другие, ибо стоило лишь дотронуться, как сами собой отворились бронированные ворота...
Кузен Тарантоги не верит ни во Фрейда, ни во фрейдистов, потому что у Фрейда можно узнать, что думает тот, кому наяву или во сне чудятся башня, дубина, телеграфный столб, полено, передок телеги с дышлом, кол и так далее; но вся эта мудрость оказывается бесполезной, если кто-нибудь видит сны напрямую, без обиняков.
― Мы законы знаем… Закон-то дышло, а ни шиша не вышло… Кто смел, тот и съел… а ты потом расхлебывай… Тут уж, как говорится… да уж… кто где, а не куй сгоряча…[6]
— Андрей Волос. «Недвижимость», 2001
Дышло в стихах
Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло.
— Гомер, «Одиссея» (Песнь III), середина VIII века до н. э.
Орёл спустился к колеснице снова И оперил её, над ней кружа. <…>
Остаток, словно тучный луг — травой,
Оделся перьями, во имя цели,
Быть может, даже здравой и благой, Подаренными, и они одели И дышло, и колёса по бокам, Так, что уста вздохнуть бы не успели.
Преображённый так, священный храм
Явил семь глав над опереньем птичьим:
Вдоль дышла — три, четыре — по углам.
Яблоками небо завалило:
на «барашки» нынче урожай.
Пара в дышло ― дьявол гривокрылый! ―
селезёнкой ёкнула: езжай![13]
— Владимир Нарбут, «Яблоками небо завалило...», 1916
На сберегательное дышло
Нанизан займобразный конь.
У человека чегой-то вышло:
На лице лежит ладонь.[4]
— Георгий Оболдуев, «На сберегательное дышло...» (из сборника «Устойчивое неравновесье»), 1932
Так что ж не стать на голос выше Ведомого на бой телёнка Не вырасти из почвы голосом Такой пронзительной окраски Чтоб хор народных сил, как дышло
Свернул бы в сторону иную
И слово старое Россия
Пропелось как СССР <эсесесер>?[5]
— Алексей Хвостенко, «Павлик Морозов» (историческое сочинение), 1997
А Ты не гляди, что ни кожей, ни рожей не вышла
и речи как дышло, ни смысла, ничтожно и тёмно.
Зато закипаю, да так, что срывается крышка
и брызжет железо, плюётся оплавками домна.[7]
↑ 123Евгений Марков. Очерки Крыма. Картины крымской жизни, истории и природы. Евгения Маркова. Изд. 3-е. — С.-Петербург и Москва, Товарищество М. О. Вольф, 1902 г.
↑ 12Г. Оболдуев. Стихотворения. Поэмы. М.: Виртуальная галерея, 2005 г.
↑ 12А.Х.В.. Всеобщее собрание произведений. Анри Волхонский, Алексей Хвостенко; сост. и примеч. И. Кукуя. — М.: Новое литературное обозрение, 2016 г. — 544 с.
