Капюшо́н (от фр.Capuchon) — деталь одежды в виде головного убора, прикреплённого к вороту. Своим происхождением слово обязано ироническому прозвищу монахов ордена капуцинов (францисканцев), члены которого носили узнаваемые и видные издали остроконечные капюшоны (итал.cappuccio).
В современной одежде капюшон, вшитый или отстёгивающийся, стал привычным и удобным атрибутом верхней одежды, особенно, на случай ухудшения погоды.
Капюшон в кратких цитатах
...верующие — люди бородатые и безбородые, обутые или необутые, носящие капюшоны или не носящие их.
Охабень был плащ с рукавами и с капюшоном сзади.[1]
— Николай Костомаров, «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях», 1860
На нём был довольно широкий и толстый плащ без рукавов и с огромным капюшоном, точь-в-точь как употребляют часто дорожные, по зимам, где-нибудь далеко за границей, в Швейцарии, или, например, в Северной Италии...[2]
Большой капюшонъ былъ собранъ складками на головѣ и спускался прямо на лобъ и на бѣлую атласную маску съ золотымъ кружевомъ, слегка закрывавшимъ ротъ и подбородокъ.[3]
— Евгений Салиас-де-Турнемир, «Петербургское дѣйство», 1880
Наконец, дверь отворяется и входит привидение... Оно одето в белый саван, на шее висит веревочная петля, голова накрыта безобразным капюшоном, какой надевают приговоренным к повешению перед совершением казни...[4]
— Листок Народной воли, Социально-революционное обозрение, 1880
Раздувающая капюшон, смертельно опасная, гипнотизирующая взглядом и сама поддающаяся гипнозу факиров ― заклинателей змей: каких только не услышишь сказок о кобре!..[6]
— Борис Медников, «Рождённые ползать», 1962
...становилось ясно, что совсем не шлем у него на голове, а капюшон и под ним рога...[7]
— Юрий Домбровский, «Факультет ненужных вещей», часть третья, 1978
...из-за остроконечного капюшона его спутник похож на сгоревшую церковь.
Единственно, чего побаивались бабуины, так это машины, но обнаженные клыки и вздыбившаяся на плечах капюшоном шерсть должны были служить для нас грозным предупреждением.[8]
— Владимир Лебедев, «Возвращение в саванну, или Обыкновенное сафари в Самбуру», 1995
То же самое происходит и с инквизиторами. Под их вызывающими ужас капюшонами скрываются обыкновенные тру́сы.
Дальше сидела компания в длинных темно-серых рясах — лица этих людей были скрыты капюшонами, так что нельзя было ничего сказать ни об их поле, ни о возрасте.[9]
...похожее название носит часть повседневной одежды монаха византийского обряда: облегающий голову чёрный (у патриарха — белый) капюшон с тремя концами, который называется кукуль, куколь или кокуль.[10]
— Игорь Сокольский, «Что есть что в мире библейских растений», 2006
— Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него», 2016
Капюшон в философии, психологии и религиозной литературе
Приятно видеть, как всё у них делается по уставу, с пунктуальностью чуть ли не математической, и боже упаси нарушить этот порядок. Предусмотрено раз навсегда, сколько узлов должно быть у монаха на башмаке, какого цвета пояс, какими признаками должна отличаться его одежда, из какой ткани подобает её шить, какой ширины должен быть пояс, какого покроя и размера капюшон...
Все книги новейших философов, вместе взятые, никогда не устроят в мире такого шума, какой вызвал некогда один лишь диспут францисканцев по поводу фасона их рукавов и капюшона.
Церковь, не знаю почему, называет себя супругой господа бога. Церковь есть совокупность верующих. Эти верующие — люди бородатые и безбородые, обутые или необутые, носящие капюшоны или не носящие их. Нелепа и смехотворна мысль, что подобная совокупность является супругой божества.
Капюшон в публицистике, критике и документальной прозе
Женский капюшон (1940-е)
Христос ему на память не пришёл? <…> Он бы вернее выплыл, если бы хоть капюшон на себе оставил; а без капюшона — как могла его признать Катерина Сиенская?
Наконец, дверь отворяется и входит привидение... Оно одето в белый саван, на шее висит веревочная петля, голова накрыта безобразным капюшоном, какой надевают приговоренным к повешению перед совершением казни... Все бывшие в зале были поражены, у многих сбежала краска с лица... Привидение медленно прошлось по ярко освещенной зале... никто не шевелился, все как-будто застыли... Оцепенение пораженного общества не успело еще окончательно пройти, как в залу ворвалась группа белых домино и окружила маску-висельника; веревка и капюшон исчезли, и привидение затерялось в толпе белых домино, ничем по внешности не отличаясь от них.[4]
— Листок Народной воли, Социально-революционное обозрение, 1880
Тибетские женщины малорослы и некрасивы. Волосы они заплетают во множество мелких косичек и, разложив их по плечам, скрепляют повыше плеч и на самых концах двумя лентами, украшенными, смотря по состоянию, кораллами, бирюзою, монетами. Такая прическа напоминает пелерин, или капюшон, спускающийся с головы.[12]
— Мария Лялина, «Путешествия H. М. Пржевальского в восточной и центральной Азии», 1891
Теперь ― об «очковой змее», о кобре! Кто не слыхал о ней? Она стала как бы символом Востока ― одним из чудес Индии. Раздувающая капюшон, смертельно опасная, гипнотизирующая взглядом и сама поддающаяся гипнозу факиров ― заклинателей змей: каких только не услышишь сказок о кобре!.. <...> В отличие от гюрзы, кусающей без предупреждения, вежливая кобра обычно предостерегает возможного противника: она поднимает переднюю часть тела, становится столбиком и расширяет шею, расставляя передние восемь ребер (а не надувает капюшон, как пишут в приключенческих книжках!)[6]
— Борис Медников, «Рождённые ползать», 1962
Нельзя обойти молчанием и ещё одно растение <из числа волчцев>. Это распространенный на всем Ближнем Востоке, за исключением пустынь, сорняк — куколь обыкновенный (Agrostemma githago) из семейства гвоздичных. Родовое название растения происходит от двух греческих слов: «agros» — поле и «stemma» — венец. Поэтому здесь уместно упомянуть о том, что очень похожее название носит часть повседневной одежды монаха византийского обряда: облегающий голову чёрный (у патриарха — белый) капюшон с тремя концами, который называется кукуль, куколь или кокуль.[10]
— Игорь Сокольский, «Что есть что в мире библейских растений», 2006
...кобру можно смело назвать самой неопасной из ядовитых змей ― из-за её деликатной привычки заранее предупреждать о своём присутствии всех, кто ей на обед никак не приглянулся. Мало того, прежде чем кого-то куснуть, она всегда, распустив «капюшон», сначала пошумит, а потом просто «клюнет» носом, не выпуская зубов.[13]
— Сергей Бакатов, «Тихая жизнь в террариуме», 2008
Капюшон в мемуарах, письмах и дневниковой прозе
Летом простой народ носит здесь по большей части рогдужные камлейки. Рогдугою называют всякую оленью кожу выделанную без шерсти. Камлейка походит на рубашку, но только с капюшоном сзади. Камлейки делаются и из китайки. Зимою одеваются в парки и куплянки. Последнее платье походит на парку, только с капюшоном, надевающимся во время метелей на голову, и с пришитым спереди к воротнику лоскутом, который приподняв можно закрыть себе лицо.[14]
— Гавриил Давыдов, «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним», 1809
Некоторую противоположность с прекрасною природой составили выбритые маковки капуцинов, босые, грязные ноги их, капюшоны, перевязанные верёвками, и нестерпимый запах пота, свободно выходивший из пор и открытой шеи, когда сбрасывали они колпаки назад...[15]
Она была очень мала ростом; головка прехорошенькая, премилое лицо, глаза преумные, но туловище само неуклюжее: горб спереди и горб сзади, и, чтобы скрыть этот недостаток, она всегда носила мантилью с капюшоном, очень большим и весьма сборчатым, так что сверху из капюшона выглядывала маленькая головка, а снизу тащилась преполная юбка с длинным шлейфом, что выходило пресмешно.[16]
— Дмитрий Благово, «Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений...», 1880
Холодный мелкий дождь. Соседние с нами бригады давно уже сняли с работы и увели домой, но то были бригады блатарей ― даже для зависти у нас не было силы. Десятник в намокшем огромном брезентовом плаще с капюшоном, угловатом, как пирамида, появлялся редко. Начальство возлагало большие надежды на дождь, на холодные плети воды, опускавшиеся на наши спины.[17]
Бабуин отлично исполнял обязанности сторожа, огрызаясь и нападая на всех незнакомых гостей. В гневе он поднимал хвост, становился на ноги, опираясь на одну руку, а другой стучал по земле. Глаза его сверкали, он испускал пронзительные крики и бешено нападал на своего противника. Единственно, чего побаивались бабуины, так это машины, но обнаженные клыки и вздыбившаяся на плечах капюшоном шерсть должны были служить для нас грозным предупреждением.[8]
— Владимир Лебедев, «Возвращение в саванну, или Обыкновенное сафари в Самбуру», 1995
Уже под утро пошёл сильный и холодный дождь. Мне вдруг стало любопытно, как обитатели зоопарка реагируют на такой ливень, да ещё ночью. Я надел плащ с капюшоном и отправился на прогулку.[18]
— Сергей Бакатов, «Поговори со мной», 2009
Когда Джобс заявил, что команда Macintosh трудится по 90 часов в неделю, Деби Коулман сделала фуфайки с капюшоном, на которых было написано: «Работаю 90 часов в неделю, и мне это нравится!» Группа Lisa в ответ изготовила футболки с надписью «Работаем 70 часов в неделю и выпускаем продукт».
…лицо путешественников было плотно закрыто узким капюшоном, <…> наружу выглядывали только глаза, рот и нос. Впрочем, их и не следовало защищать от ледяного воздуха, потому что нет ничего неудобнее поднятых воротников и кашне, быстро каменеющих на морозе, — вечером их пришлось бы разрубать топором, а такой способ раздевания весьма неприятен, даже в арктических странах! Необходимо давать свободный выход дыханию, потому что выделяющиеся при этом пары, встречая препятствие, немедленно замерзают.
Он был тепло одет, в широкий, мерлушечий, черный, крытый тулуп, и за ночь не зяб, тогда как сосед его принужден был вынести на своей издрогшей спине всю сладость сырой, ноябрьской русской ночи, к которой, очевидно, был не приготовлен. На нем был довольно широкий и толстый плащ без рукавов и с огромным капюшоном, точь-в-точь как употребляют часто дорожные, по зимам, где-нибудь далеко за границей, в Швейцарии, или, например, в Северной Италии, не рассчитывая, конечно, при этом и на такие концы по дороге, как от Эйдкунена до Петербурга. Но что годилось и вполне удовлетворяло в Италии, то оказалось не совсем пригодным в России. Обладатель плаща с капюшоном был молодой человек, тоже лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой.[2]
Къ нему шла тихо монашенка-кармелитка. Весь костюмъ ея состоялъ изъ длинной и простой рясы до полу, изъ бѣлаго кашемира. Большіе, широкіе рукава спадали до пальцевъ, закрывая даже на половину ея бѣлыя перчатки. Большой капюшонъ былъ собранъ складками на головѣ и спускался прямо на лобъ и на бѣлую атласную маску съ золотымъ кружевомъ, слегка закрывавшимъ ротъ и подбородокъ.[3]
— Евгений Салиас-де-Турнемир, «Петербургское дѣйство», 1880
Я пришёл как раз в назначенное время, когда зажгли свечи, и на этот раз мой пироп действительно был готов. «Трубочист» в нём исчез, и камень поглощал и извергал из себя пуки густого, тёмного огня. Венцель на какую-то незаметную линию снял края верхней площадки пиропа, и середина его поднялась капюшоном. Гранат принял в себя свет и заиграл: в нем в самом деле горела в огне очарованная капля несгораемой крови.[19]
Гусар в капоте и чепце возбуждает негодование пажа. Паж предпочитает гусарский мундир; гусар в восторге от пажеского наряда. Испанка тщетно скрывается под капюшоном красного домино от взоров любопытного турка, увенчанного чалмой из бабушкиной турецкой шали.
— Я вас узнал по ногам, — шепчет турок.
Под красным капюшоном смех.[20]
Видел, видел аскет золотобородый и знал кое-что!.. Как погребали Европу осенним, пасмурным днем титаны разрушения, обросшие мыслями, словно пушные звери шерстью! Моросил дождь, и уныло стонал ветер, заглушая слезы бедных матерей. Они шли за черным гробом её в одеждах, ночи подобных, с изображением черепа на мрачных капюшонах, с факелами ужаса в руках.[5]
На нем не было шляпы. И ни одна душа не обращала на это внимания в легкомысленном городе, с его свободой костюмов. Вместо шляпы он надвинул на голову капюшон своего широкого, черного плаща, отенявший его низкий, выступающий на углах лоб, капюшон, покрывавший его уши и обрамлявший худые щеки. <...>
Две девушки — две из этих красивых, коренастых, с локонами созданий, с ногами чересчур большими и легкими нравами, — медленно прошли мимо него, взявшись под руку и жадные до приключений. Подтолкнули друг друга, устремились вперед и побежали от смеха над его капюшоном и лицом.
На самом деле на механическом заводе произошло следующее. В дождливый вечер, затянувший ветреными облаками фосфорическое небо, в узком переулке, вонючем и грязном той особенной, угольно-железной грязью, какою бывают сплошь залиты прилегающие к большим заводам улицы, в толпе рабочих, идущих после свистка по домам, появился неизвестный человек в резиновом плаще с поднятым капюшоном. Некоторое время он шел вслед за всеми, затем остановился и направо и налево стал раздавать листки, говоря вполголоса:
― От Центрального Комитета…[21]
— Алексей Толстой, «Хождение по мукам» (Книга первая. Сестры), 1922
Мы шли, а в занавешенных окошках один за другим гасли огоньки, и Сириус, смеясь, глядел на то, как множество фигур в рясах с капюшонами безмолвно выходили из всех домов, образуя то тут, то там жуткие процессии.
Человек в капюшоне шёл по следам палача и кентуриона, а за ним начальник храмовой стражи. Остановившись у первого столба, человек в капюшоне внимательно оглядел окровавленного Иешуа, тронул белой рукой ступню и сказал спутникам:
— Мёртв.
То же повторилось и у двух других столбов. После этого трибун сделал знак кентуриону и, повернувшись, начал уходить с вершины вместе с начальником храмовой стражи и человеком в капюшоне. Настала полутьма, и молнии бороздили черное небо. Из него вдруг брызнуло огнём, и крик кентуриона: «Снимай цепь!» — утонул в грохоте.[22]
Прокуратор вытянул шею, и глаза его заблистали, выражая радость. Между двух мраморных львов показалась сперва голова в капюшоне, а затем и совершенно мокрый человек в облепившем тело плаще. Это был тот самый человек, что перед приговором шептался с прокуратором в затемненной комнате дворца и который во время казни сидел на трехногом табурете, играя прутиком. Не разбирая луж, человек в капюшоне пересек площадку сада, вступил на мозаичный пол балкона и, подняв руку, сказал высоким приятным голосом:
— Прокуратору здравствовать и радоваться.[22]
— Ни...за... — не своим, высоким и чистым молодым голосом, а голосом низким и укоризненным проговорил Иуда и больше не издал ни одного звука. Тело его так сильно ударилось об землю, что она загудела. Тогда третья фигура появилась на дороге. Этот третий был в плаще с капюшоном.
— Не медлите, — приказал третий. Убийцы быстро упаковали кошель вместе с запиской, поданной третьим, в кожу и перекрестили ее веревкой. <...>
Весь Гефсиманский сад в это время гремел соловьиным пением. Куда направились двое зарезавших Иуду, не знает никто, но путь третьего человека в капюшоне известен.[22]
К салазкам привязан тюк, покрытый белой простыней. Белая простыня с капюшоном надета также на конструктора Гука: он напоминает собой монаха инквизиции.[23]
— Юрий Анненков (Б. Темирязев), «Повесть о пустяках», 1934
Только что прошёл короткий летний дождь. Блестели булыжники мостовой, стекла витрин, серые верха пролеток, черный шёлк зонтиков. Вдоль тротуаров, стекая в решетчатые колодцы, бежали мутные ручьи. Девушки с туфлями в руках шлепали по лужам. Прошли сезонники с мешками в виде капюшонов на голове.
— Анатолий Рыбаков, «Кортик», 1948
Сегодня дождь был особенно назойливым. Сделав из мешка подобие капюшона и накрывшись с головой, Нюша целый день кружила на тракторе по полю. Мелкий дождь-сеянец проникал повсюду, застывали ноги.[24]
— Алексей Мусатов, «Земля молодая», 1960
Хотя в момент его появления грянул гром, вспыхнули молнии, а сам он предстал в черном облегающем одеянии с пурпурным капюшоном (по флорентийской моде), не забыв о рогах и копытах, юная машинистка едва подняла голову.
Увидев его, она состроила гримаску, тут же сменившуюся профессиональной улыбкой.
— Здравствуйте, месье, — сказала она. — Я не заметила, как вы вошли. Ах, вижу. Вы иностранец. Чем могу быть полезна?
Девочка встала и начала старательно спускаться вниз по высоким ступеням. Когда она наконец ступила на пол, две высокие жрицы надели на неё чёрное платье и чёрный плащ с капюшоном, а потом снова повернули её лицом к семи ступеням и черному подсыхающему пятну на четвёртой из них.
— Пусть Безымянные владеют этим ребёнком, воплощением той, что рождена вечно быть безымянной. Пусть вся её жизнь — каждый её год до самой смерти — принадлежит им. Так же, как и её смерть. Пусть Безымянные поглотят её!
И другие голоса, страшные и пронзительные, как звуки трубы, отвечали:
— Поглощена! Она поглощена!
Малышка стояла, поглядывая из-под чёрного капюшона на трон.
Он сатанински торжествовал над кем-то. И был он уже не рыцарем печального образа, а чёртом, дьяволом, самим сатаной. Это был Дон Кихот, тут же на глазах мгновенно превращающийся в Мефистофеля. И тогда становилось ясно, что совсем не шлем у него на голове, а капюшон и под ним рога, что у него бесовский острый подбородок и усы, как у адского пса.[7]
— Юрий Домбровский, «Факультет ненужных вещей», часть третья, 1978
Гримёр опустил капюшон на лицо и медленно побрёл вниз к домам, по улице, которая здесь, около лаборатории, была пустынна, только оттуда, только оттуда, снизу, где были дома горожан, слышались крики или стоны.
— Леонид Латынин, «Гримёр и Муза», Глава IV. «Новое лицо», 1988
Нули, псы с доминиканской псарни, полуграмотные, суеверные неучи, извращенцы и тру́сы. Это естественное явление у сатрапов, тиранов и палачей, это трусы, именно их трусость вкупе со всевластием делает их хищниками, а подчинённость и беззащитность жертв ещё больше это усиливают. То же самое происходит и с инквизиторами. Под их вызывающими ужас капюшонами скрываются обыкновенные тру́сы.
...он натянул узкий резиновый балахон без рукавов, кончающийся капюшоном с пипочкой. В капюшоне было прорезано маленькое отверстие для лица, а сам балахон был расцвечен под триколор.
...во сне шёл дождь и Петров был одет в свой жёлтый дождевик, и у Петрова на всю жизнь осталось воспоминание, что в тот момент, когда он увидел оленя на капоте, на олене лежали редкие круглые капельки воды, а по капюшону дождевика стучали капли, и звук капель был особенно отчетлив в замкнутом пространстве накинутого капюшона.[11]
— Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него», 2016
За его спиной зал, в нём сидят люди. На экране, который напротив первого, тоже зал — но пустой. И на его фоне такой чёрный силуэт в остром капюшоне. Мужик на первом экране поёт что-то восточное, ему хлопают. Дальше он молча смотрит на второй экран. А там эта фигура в капюшоне. Она оборачивается, и мы видим, что это такой пожилой бабец в макияже.
…взгляни же на равных богам, послушай, что было
С Клавдием: как он заснёт, жена его, предпочитая
Ложу в дворце Палатина простую подстилку, хватала
Пару ночных с капюшоном плащей, и с одной лишь служанкой
Блудная эта Августа бежала от спящего мужа...
Они заносят ногу на ступень
Небесной лестницы, но встречный вихрь
Могущественный их сдувает прочь
В пустынный мрак, на десять тысяч лиг.
Вы наблюдать могли бы, как летят,
Вертясь и разрываясь на клочки,
Сутаны, капюшоны заодно
С владельцами...
Много шумов, много звонов,
Мчатся конки, как живые.
И стоят без капюшонов
На постах городовые.[25]
— Валерий Брюсов, «На заданную тему у Случевского», 19 марта 1899
Огневой крюшон с поклоном
Капуцину чёрт несет.
Над крюшоном капюшоном
Капуцин шуршит и пьёт.[26]
— Андрей Белый, «Маскарад», М. Ф. Ликиардопуло (из сборника «Пепел»), 1908
На мгновение вздрагивали камертоны
Медных молний, и по небу ширился альт.
Лихорадила ртуть на плащах-капюшонах,
На зонтах, на пролётках и била в асфальт.[27]
— Николай Дементьев, «Ливень», 1928
До нитки капюшоны их промокли.
И суп остыл, и отсырел табак.
Они глядят сквозь черные бинокли
И папиросы комкают в зубах.[28]
Над всеми, чья Шаблон:Жертва есть дух сокрушен,
смыкаются темные воды.
Небесного хлеба никто не лишен,
а ночь надвигает на лоб капюшон
апостолу темной свободы.
— Светлана Кекова, «Стансы», 1999
Капюшон в кинематографе и массовой культуре
Я вижу великую тьму. Тьфу, опять капюшон сполз на глаза.
↑Собрание сочинений Н. И. Костомарова в 8 книгах, 21 т. Исторические монографии и исследования. СПб., Типография М.М.Стасюлевича, 1904. Кн. 8, Том 19.
↑ 12«Идиот». Роман в четырех частях Федора Достоевского. — СПб.: «Редакция Б. Томашевского и К. Халабаева», 1874 г.
↑ 12Граф Салиас. Петербургское дѣйство. — СПб.: Типографiя и хронолитографiя А. Траншеля, 1880 г.
↑ 12Листок Народной воли. № 3. — СПб.: Типография «Народной воли», 1880 г.
↑ 12Андрей Белый. Старый Арбат: Повести. Москва, Московский рабочий, 1989 г.
↑ 12Б. М. Медников. «Рождённые ползать». — М.: «Химия и жизнь», № 9, 1967 г.
↑ 12Домбровский Ю.О. Собрание сочинений: В шести томах. Том пятый. — М.: «Терра», 1992 г.
↑ 12Владимир Лебедев. Очерк «Возвращение в саванну, или Обыкновенное сафари в Самбуру». — М.: Журнал «w:Вокруг света», апрель 1995. Рубрика: Природа и человек.
.jpg)
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
.jpg)