Маскарад (драма)

Два средства только есть:
Дать клятву за игру вовеки не садиться
Или опять сейчас же сесть.
Но чтобы здесь выигрывать решиться,
Вам надо кинуть все: родных, друзей и честь,
Вам надо испытать, ощупать беспристрастно
Свои способности и душу: по частям
Их разобрать; привыкнуть ясно
Читать на лицах чуть знакомых вам
Все побужденья мысли; годы
Употребить на упражненье рук,
Все презирать: закон людей, закон природы.
День думать, ночь играть, от мук не знать свободы,
И чтоб никто не понял ваших мук.
Не трепетать, когда близ вас искусством равный,
Удачи каждый миг постыдный ждать конец
И не краснеть, когда вам скажут явно:
«Подлец!»

Женился и богат, стал человек солидный,
Глядит ягненочком, — а право, тот же зверь…
Мне скажут: можно отучиться,
Натуру победить. Дурак, кто говорит;
Пусть ангелом и притворится,
Да черт-то все в душе сидит.

Под маской все чины равны,
У маски ни души, ни званья нет, — есть тело.
И если маскою черты утаены,
То маску с чувств снимают смело.

Что ныне женщина? создание без воли,
Игрушка для страстей иль прихотей других!
Имея свет судей и без защиты в свете,
Она должна таить весь пламень чувств своих
Иль удушить их в полном цвете:
Что женщина? Ее от юности самой
В продажу выгодам, как жертву, убирают,
Винят в любви к себе одной,
Любить других не позволяют.

Взгляните-ка, из стариков
Как многие игрой достигли до чинов,
Из грязи
Вошли со знатью в связи,
А все ведь отчего? — умели сохранять
Приличие во всем, блюсти свои законы,
Держались правил… глядь!..
При них и честь и миллионы!..

Я думаю, мой друг,
Что благодарность — вещь, которая тем боле
Зависит от цены услуг,
Что не всегда добро бывает в нашей воле!

Ты любишь женщину… ты жертвуешь ей честью,
Богатством, дружбою и жизнью, может быть;
Ты окружил ее забавами и лестью,
Но ей за что тебя благодарить?
Ты это сделал все из страсти
И самолюбия, отчасти, -
Чтоб ею обладать, пожертвовал ты все,
А не для счастия ее.
Да, — пораздумай-ка об этом хладнокровно
И скажешь сам, что в мире все условно.

Что женщине в любви?
Победы новые ей нужны ежедневно.
Пожалуй, плачь, терзайся и моли -
Смешон ей вид и голос твой плачевный,
Ты прав — глупец, кто в женщине одной
Мечтал найти свой рай земной.

Тут, тут сквозь душу переходит
Страстей и ощущений тьма,
И часто мысль гигантская заводит
Пружину пылкого ума…
И если победишь противника уменьем,
Судьбу заставишь пасть к ногам твоим с смиреньем -
Тогда и сам Наполеон
Тебе покажется и жалок и смешон.

Чтоб не скучать с людьми — то надо приучить
Себя смотреть на глупость и коварство!
Вот все, на чем вертится свет!

Что такое жизнь? жизнь вещь пустая.
Покуда в сердце быстро льется кровь,
Все в мире нам и радость и отрада.
Пройдут года желаний и страстей,
И все вокруг темней, темней!
Что жизнь? давно известная шарада
Для упражнения детей;
Где первое — рожденье! где второе -
Ужасный ряд забот и муки тайных ран,
Где смерть — последнее, а целое — обман!

Жизнь лишь дорога, пока она прекрасна,
А долго ль!.. жизнь как бал -
Кружишься — весело, кругом всё светло, ясно…
Вернулся лишь домой, наряд измятый снял -
И все забыл, и только что устал.
Но в юных летах лучше с ней проститься,
Пока душа привычкой не сроднится
С ее бездушной пустотой;
Мгновенно в мир перелететь другой,
Покуда ум былым еще не тяготится;
Покуда с смертию легка еще борьба -
Но это счастие не всем дает судьба.

Что ни толкуй Волтер — или Декарт,
Мир для меня — колода карт,
Жизнь — банк: рок мечет, я играю.
И правила игры я к людям применяю.

Язык и золото — вот наш кинжал и яд.

Жизнь — вечность, смерть -
лишь миг!

Что слезы женские? вода!
Я ж плакал! я, мужчина!
От злобы, ревности, мученья и стыда
Я плакал — да!
А ты не знаешь, что такое значит,
Когда мужчина — плачет!
О! в этот миг к нему не подходи:
Смерть у него в руках — и ад в его груди.

Арбенин (или всё равно: Мцыри, Арсений и т.д.) это — необузданная страстность, рвущаяся на широкий простор, почти что безумная сила, воспитавшаяся в диких понятиях, <…> вопиющая против всяких общественных понятий и исполненная к ним ненависти или презрения, сила, которая сознаёт на себе «печать проклятья» и гордо носит эту печать, сила отчасти зверская и которая сама в лице Мцыри радуется братству с барсами и волками.
<…> эту нелепую, с детской небрежностию набросанную, хаотическую драму «Маскарад»…
<…> Арбенин со своими необузданно самолюбивыми требованиями провалился в так называемом свете: он явился снова в костюме Печорина, искушённый сомнением в самом себе, более уже хитрый, чем заносчивый, — и так называемый свет ему поклонился…