Оксана Александровна Акиньшина

Слушай, зачем тебе эта стрельба? В жизни-то навряд ли пригодится...
— Почему это? Я в Чечню завербуюсь, снайпершей
— Как?
— По контракту.
— За наших?
— За наших, конечно, не за чеченов же. — Диалог Светы и её одноклассника
и возлюбленного Лёши Климкина

Света о смерти Виктора Цоя: Во первых, не умер, а погиб, и между прочим, из-за такой как ты: какая-то дура выскочила на дорогу, её он спас, а сам разбился. — одна из легенд, автокатострофы, в которой погиб музыкант

В журналах я не настоящая. Какая я на самом деле, никто никогда не увидит^[1].

<Комедия> — единственный жизнеспособный жанр, который сейчас активно развивается^[2].

В нашей стране нет телевидения^[2].

Лучше в тысячах — ценой даже отказа — разбудить живое что-то, чем десяти умным дать подтверждение: да, вы умные!^[3]

Российский кинематограф однажды посчитал, что артхаус — единственный высокодраматургичный жанр, и подзавис в данной теме. Я так не считаю^[4].

Бери, пока дают, — для меня такого принципа никогда не существовало, я не испытываю кайфа от ежедневного стояния на площадке. У меня есть потребности проводить время с близкими, не забывать о себе, и они реализуются. А желания грести бабло, чтобы каждый месяц покупать новую машину, у меня нет^[4].

У меня есть вкус, чутье, назови как хочешь — я отличаю настоящее от ненастоящего и приличное от неприличного, но сформулировать и объяснить это не могу совершенно^[1].

Я не работаю над ролью и не люблю учить тексты. И сценарии не люблю читать — будь моя воля, я бы к ним вообще не прикасалась^[1].

Я люблю Москву за то, что она такая спокойная. В Москве уже все всё урвали, получили, она такая сонная! Удивительно нейтральный город. В нем ничего серьезного не происходит, его ничем не выведешь из себя…^[3]