Пётр Андреевич Павленский

В Индии есть древние традиции, ритуалы, когда люди в сакральных целях прокалывают себя иглами и крюками. В нашей культуре люди регулярно протыкают себе уши, носы, остальные части тела. Но делают это без всяких целей, просто для красоты. Я решил зашить себе рот, как это делают индусы — с определённой сакральной целью, в поддержку Pussy Riot, в рамках художественной акции^[1].

Зашивая себе рот на фоне Казанского собора, я хотел показать положение современного художника в России: запрет на гласность. Мне претит запуганность общества, массовая паранойя, проявления которой я вижу повсюду^[2].

Такая практика была и у художников, и среди заключённых, но для меня это не имело никакого значения. Вопрос первичности и оригинальности для меня никак не стоял. Не было задачи кого-то удивить, придумать что-то необычное. Тут, скорее, надо было сделать жест, который точно отражает мою ситуацию^[3].

Я не нанёс себе серьёзного физического вреда. Да, жест получился лаконичный и яркий, но страданий мне сильных не принёс. Во всяком случае, зашитый нитками рот даже близко несопоставим с месяцами тюрьмы, с тем судом, который мы все лицезрели^[1].

«Выступление Pussy Riot было переигрыванием знаменитой акции Иисуса Христа (Мф. 21:12–13)»^[2]. — Текст плаката к акции «Шов» (23 июля 2012 г.)

Происходит расправа над тремя молодыми девушками. Суд показывает, что в России ужесточается цензура, вводится запрет на гласность, свободу слова, открытое высказывание в современном искусстве. Процесс над Pussy Riot разрушает понятия прав и свобод человека, Россия открыто заявляет о том, что становится тоталитарным государством, которое к тому же отвергает свой светский характер. Идёт суд над всем обществом, которому показывают, что оно должно заткнуться, закрыться. Я выступил против^[1]. — Ответ на вопрос интервьюера «Почему решили заступиться за Pussy Riot?»

Это очень показательный феномен. Дело Pussy Riot и реакция на мою акцию показали, кем на самом деле сегодня являются сторонники православного культа в России. Они не являются продолжателями христианской традиции. Они не сохраняют христианскую культуру, они её отвергают. Они взяли термины — например, «христианство», «милосердие», — но за ними нет наполнения.

Безусловно, Христос ближе к Pussy Riot, чем к тем, кто судит сегодня этих девчонок. Церковь сегодня фактически противопоставляет себя христианским ценностям милосердия и добра^[1].

Страх превращает свободных людей в слипшуюся массу разрозненных тел^[4]. — Объяснив смысл своей акции «Угроза», которая заключалась в поджоге двери здания ФСБ на Лубянке.