Золото́й дождь — народное название нескольких эффектных, бросающихся в глаза декоративных кустарников, усыпанных гроздьями ярко-жёлтых цветов (чаще всего в весеннее время). Среди этих растений прежде других можно назвать следующие три:
Виды рода Бобовник (лат.Laburnum anagyroides) семейства бобовых с эффектными свисающими ярко-жёлтыми соцветиями, за которыми в декоративном садоводстве и парковом озеленении закрепилось название «Золотого дождя»;
Желтоцветущие виды рода Ракитник (лат.Cytisus) кустарники, реже небольшие деревья семейства бобовых, усыпанные ярко-жёлтыми цветами на концах веток;
Несколько видов рода Форзиция (лат.Forsythia) семейства маслинных, ветки которой ранней весной усыпаны жёлтыми цветами без листьев.
Золотой дождь в афоризмах и кратких высказываниях
Золотой дождь и густо-розовые цветы иудина дерева <багрянника>, как сейчас вижу, покрывали все склоны гор могучим расцветом, так что закаты казались потухшими.[1]
— Ольга Форш, «Одеты камнем», 1925
Грозди цветов, как языки желтого пламени, колыхались на её ветвях; каждый цветок ее напоминал сияющий poi; из которого лился на землю золотой дождь...[2]
— Наталья Прохорова, «Деревья легенд», 1998
Золотой дождь (Laburnum anagyroides, L. alpinum), будучи родственником гороха и фасоли, имеет тем не менее ядовитые семена.[3]
— Александр Чечуров, «Эй, ты, дурень, перестань есть соседскую герань!» 2002
...эти цветы называют золотым дождем. Их с одного кустарника хватает, чтобы засыпать метров десять вокруг.[4]
— Леонид Немцев, «Дунайская магнолия», 2005
Золотой дождь в публицистике и научно-популярной литературе
Величайшим из чудес были Два Древа Валинора, явленные в мир песней Йаванны, Королевы Земли. «У одного листья были темно-зеленые сверху, а снизу сияли, как серебро; с бессчетных цветов его струился росою серебряный свет, и на земле под ним играли тени трепещущей листвы. Другая одета была нежной зеленью, словно только что распустившийся бук, и листья ее по краям отливали золотом. Грозди цветов, как языки желтого пламени, колыхались на ее ветвях; каждый цветок ее напоминал сияющий poi; из которого лился на землю золотой дождь; тепло и великий свет исходили от этого цветущего древа... <...>
Золотое же Древо именовали Лаурелин, Малиналда и Кулуриэн, а на Синдарин ― Галадлориэль, Глевеллин, Ласгален и Мельтинорн; ее образ в Гондолине звали Глингал. Толкин пишет, что цветы Тельпериона походили на очень большие, невыразимо прекрасные соцветия вишни, а кисти Лаурелин ― на цветы лабурнума, или золотого дождя. Больше всего Эльфы, жившие в Валиноре на холме Туна, любили Серебряное Древо, и потому Йаванна создала и подарила им дерево, во всем подобное меньшему образу Тельпериона, но только не дававшее своего света; на языке Синдарин имя ему было Галатилион Младший.[2]
— Наталья Прохорова, «Деревья легенд», 1998
На заднем плане в произвольном порядке расположатся лох серебристый (по цвету листвы схожий с оливковыми деревьями), мирикария (по габитусу похожа на тамарикс), бобовник анагиролистный, или «Золотой дождь», и багрянник японский. Правда, багрянник цветет не так эффектно, как церцис, зато листья у них очень похожи, да и осенняя окраска этого растения просто сказочна. Бобовник относится к ядовитым растениям, к тому же в культуре довольно капризен. Так что выращивать его в саду рекомендуем только опытным садоводам. Теперь в вашем саду создан миниатюрный ландшафт Крыма.[5]
— Ирина Бондорина, «Остров Крым», 2002
В живых изгородях сейчас настоятельно рекомендуют использовать бирючину обыкновенную (Ligustrum vulgaris). Я советую подумать, прежде чем высаживать вдоль границ сада десятки ядовитых кустов. Ядовитыми могут оказаться и самые неожиданные растения. Вот, к примеру, Золотой дождь (Laburnum anagyroides, L. alpinum), будучи родственником гороха и фасоли, имеет тем не менее ядовитые семена. У тиссов ядовиты черные семена, а красный присемянник (ариллус) вполне съедобен. Мёд, собранный пчелами с рододендронов, азалий и ряда других вересковых растений, может обладать ощутимыми дурманящими свойствами и даже вызвать отравление.[3]
— Александр Чечуров, «Эй, ты, дурень, перестань есть соседскую герань!» 2002
Золотой дождь в мемуарах и художественной прозе
Почему-то я ожидал нечто вроде идейной девицы, стриженой и для меня не интересной, но оказалось наоборот… Золотой дождь и густо-розовые цветы иудина дерева <багрянника>, как сейчас вижу, покрывали все склоны гор могучим расцветом, так что закаты казались потухшими. Все, что таилось в природе красок, было вызвано к жизни этим буйным цветением земли. Темный блестящий плющ, как змей, оползал вокруг огромных камней, а гроздья нежных глициний лиловели на его твердых листах. Кругом горели розы ― оранжево-розовые, как внутренность больших раковин Средиземного моря, и пурпурные, и белые.[1]
— Ольга Форш, «Одеты камнем», 1925
Не ведая ни минуты покоя, как хорошая «шаберка», шумит-шелестит шелестун-трава, и ехидная осока то-и-дело облизывает резучий язычок. А там вон, по елани,[6] побежал-повысыпал ракитник-золотой дождь, и кровохлёбка радостно, как девчонка, вытягивая шею, покручивается тепло-бордовыми головками и задевает ладони.[7]
— Владимир Ветров, «Кедровый дух», 1929
Короче становятся дни. Переставили часы, чтобы обманом продлить свет, ― и, вот, уже стали голыми деревья, темную кисею ветвей накинули на бурлящую на ветру свинцовую Сену… Нижние набережные, приволье рыбаков удильщиков, залиты водою, крутится снег в воздухе, падает на черный гудрон мостовых. На день, на два белым заячьим мехом оденется Париж… И опять солнечные дни, голубое небо, южное тепло, на улицах продают букеты лиловых фиалок, и золотой дождь мимоз падает из корзин цветочниц…[8]
― Слушай, Сонечка, ты не знаешь, что это за жёлтенькие цветочки. Я который год радуюсь. Смотри сколько их, усыпаны буквально все улицы.
― Это фордиция,[9] ― с гордостью ответила Софья Андреевна, сверх всякой меры наслаждаясь русской речью и тем, что идет со знакомой.
― Вот ты-то мне все и сказала. А я буквально ни у кого не могу узнать. Лопочут по-венгерски ― «феня», «феня», а я и не понимаю. Старушки рассмеялись.
― По-венгерски я тоже все время забываю, ― начала Софья Андреевна, ― но эти цветы называют золотым дождем. Их с одного кустарника хватает, чтобы засыпать метров десять вокруг.
― Так они на кустах растут, ― ответила подруга, очевидно отвлекаясь. ― Смотри-ка, какое-то тут у них посольство с ангелками. Домики очень красивые. <...>
Пассажиры весело смотрели в окно, радуясь тому, что что-то привлекло их внимание. Справа от Софьи Андреевны за мелкой решеткой изгороди, за кустами золотого дождя сразу несколько маленьких детей кувыркались через надувные манежи среди двух осторожных такс и больших надувных мячей.[4]
— Леонид Немцев, «Дунайская магнолия», 2005
Золотой дождь в поэзии
и чуткие насторожились стулья. Все ближе звон болтливых бубенцов, невинный смех изящного разгулья.
Вот хлынули, как пестрый дождь цветов
из золотого рога изобилья,
копытца, рожки, топот каблучков...[10]
